«В сексе есть только одна недопустимая вещь — его отсутствие. Все остальное — дело вкуса».
Зигмунд Фрейд
Нынешний год для мировой психологической науки особый — исполняется 160 лет со дня рождения Зигмунда Фрейда. И 120 лет – со времени основания им метода психоанализа, оказавшего колоссальное влияние на грядущий ХХ век.
Зигмунд Фрейд — основатель метода психоанализа
Если бы этот метод разработал раньше кто-то другой, доктор Фрейд мог бы стать для практикующего психоаналитика интереснейшим пациентом, полностью подтверждающим и его основополагающий принцип: все проблемы человека — из детства. Учитываются, конечно, особенности личности, физиология. Но самые ранние впечатления, со временем подзабытые (вытесненные в подсознание), продолжают управлять поступками взрослых, нередко вступая в конфликт с реальностью. Это и становится причиной психологических и даже психиатрических расстройств. Так считал Фрейд, который вывел теорию из впечатлений своего детства и проблем, с которыми он столкнулся в своей долгой и довольно странной жизни. Выводы из анализа своей судьбы он распространил на всех — и в этом оказался наиболее уязвим: далеко не все ученики стали его последователями. Иные и вовсе подались в ярые антагонисты, называя психоанализ «лженаукой», «неадекватными бреднями» и «мошенничеством». Но его оппонент, выдающийся психотерапевт Виктор Франкл, в 20-е годы ХХ века признал: «Психоанализ будет фундаментом для психотерапии будущего. Поэтому сделанное Фрейдом ни с чем не сравнимо». И был прав.
Родом из детства
Многочисленное семейство Фрейдов: Зигмунд (стоит третий слева), мать Амалия (сидит в центре), отец Якоб (сидит справа).
Что же такого в детстве Фрейда позволило ему сделать величайшее для своего времени научное открытие, которое перевернуло прежние представления о внутренней жизни человека? (Лишь из-за распрей в Нобелевском комитете оно не получило высшую в мире награду.) А ничего из ряда вон! Причина крылась не в исключительности событий, а в исключительности личности самого Фрейда.
Он был первым ребенком в многодетной еврейской семье, в поисках лучшей доли переехавшей в Вену из захолустного моравского Фрайберга, который входил в состав Австрии (сейчас это в Чехии. – «С.-И.»). Мать Сигизмунда, темпераментная красавица-одесситка Амалия Натансон, была вдвое моложе мужа – мелкого торговца тканями, вдовца с двумя взрослыми сыновьями Якоба Фрейда. Мальчик обожал мать, но не раз был свидетелем унижений, которые безропотно сносил его отец. Жена унижала его за неспособность обеспечить семье достойную жизнь, жители Вены — за еврейство, кредиторы — за долги. Отец склонял голову, сын презирал и ненавидел его. Так в юноше сформировался комплекс, который доктор Фрейд позже назовет эдиповым.
Старший сын родился чрезвычайно волосатым. Это считалось аргументом в пользу выдающейся судьбы ребенка. К Сигизмунду в семье и относились как к вундеркинду. Так сформировался еще один комплекс, определивший его судьбу, — комплекс гениальности, в его случае тождественный мании величия. Он всегда и во всем должен был быть первым и лучшим, не терпел соперничества и инакомыслия, стремился к богатству и славе, для чего не жалел ни себя, ни близких.
Не вяжу — сублимирую.
Марта Бернейс стала Фрейду верной женой и преданным другом.
Обстановка в семье была далеко не благополучной. Позднее Зигмунд писал, что не было в ней ничего, достойного воспоминаний. Жили впроголодь, в крошечной комнате; в семье еще родились шесть девочек и два мальчика. Старший ребенок слышал (а может, и видел), как они «делаются». И всю жизнь к сексу Фрейд относился двойственно: с вожделением и отвращением. Это противоречие легло в основу его теории происхождения неврозов — из-за неудовлетворенного либидо. Не только в теории, но и в своей жизни он с сексом почудил немало: до 30 лет, до женитьбы на Марте Бернейс, оставался девственником, от чего страшно страдал и даже признавался невесте, какими демонами одержима его плоть. Женившись, подуспокоился, добился научного признания и получил постоянную практику — а через десять лет счастливого брака отказался от интимных отношений. И не только с женой, которая родила ему шестерых детей и могла наскучить, но и с кем бы то ни было.
Почему? Во-первых, Фрейд считал, что разумнее использовать энергию не на любовные утехи, а на обожаемую науку. Во-вторых, следующие роды могли пагубно сказаться на здоровье Марты, чего он панически боялся. А жена ему досталась великолепная: за 53 года они поссорились один раз из-за рецепта приготовления грибов. Она и отказ от интима приняла безропотно. Фрейд с удвоенным рвением взялся за науку, и родилась теория сублимации – переноса сексуальной энергии на другую деятельность. Тут он порой доходил до абсурда, видя даже в вязании носков сублимацию неудовлетворенного желания. Зигмунд Фрейд с младшей дочерью Анной.
Наперекор себе Фрейд был ярым поборником независимости личности: от обстоятельств, женщин, денег, пристрастий и т.д. Лишь полная свобода, считал он, позволит человеку реализовать себя полностью. Сам же он всю жизнь боялся бедности, весьма болезненно относился к критике и чужому мнению вообще, был страстным коллекционером древних артефактов, с молодости пристрастился к кокаину, посчитав его панацеей от всех болезней, и выкуривал в день 20–30 кубинских сигар. Наркотик не стал панацеей, а курение спровоцировало рак неба, которым ученый страдал с 1923 года: не помогли и 35 операций. Вскоре после начала Второй мировой Фрейду пришлось покинуть Австрию, где начали истреблять евреев, и перебраться с женой и младшей дочерью Анной в Великобританию. Страдания ученого были уже невыносимы, и он попросил своего лечащего врача Макса Шура выполнить обещание и, когда придет время, прервать его мучения. Шур сдержал слово и 23 сентября 1939-го ввел Фрейду смертельную дозу морфия.
Тело основателя психоанализа кремировали и по его завещанию поместили в этрусскую вазу III в. до н.э., которую своему психоаналитику и учителю подарила Мари Бонапарт, принцесса Греческая и Датская, правнучатая племянница императора Франции. А через 12 лет прах верной жены Марты попал в ту же вазу, которая хранилась в мавзолее при лондонском крематории Голдерс-Грин. В новогоднюю ночь 2014 года неизвестный разбил урну. Его не поймали, личность и мотивы не установили. Но есть основания полагать, что он страдает неврозом: победить его пока не удалось даже психоанализу. Останки супругов укрыли понадежнее.
Скелеты в шкафу
Фрейд говорил, что семья — «Сфинкс, загадки которого разгадывать небезопасно». В этом был и его личный опыт. Старший брат Фрейда по отцу Филипп считался женихом его матери Амалии Натансон, но она забеременела от Якоба. Филипп жениться отказался, и еврейская община заставила Якоба. После рождения Сигизмунда (впоследствии Зигмунда), чтобы не акцентировать внимание на национальности, Филипп возобновил отношения с Амалией, и она родила от него дочь Анну.
По слухам, Фрейд состоял в близких отношениях с родной сестрой своей жены Миной. Они и вправду были близки духовно; насчет плоти ничего не известно. По легенде, у Мины даже начались роды, но беременность была ложной, что и сообщил Фрейду вызванный акушер. Может, Фрейд пользовал ее от невроза, вызванного растревоженным им же и неудовлетворенным либидо? Но Мина жила в доме ученого, и Марта никогда не устраивала сцен ревности.
Фрейд был равнодушен к своим детям, а сыновей недолюбливал. Благосклонностью пользовалась только младшая Анна, после рождения которой он отказался от секса. Она с детства интересовалась его работой, с 13 лет ассистировала на сеансах психоанализа, а позже стала верной и последовательной ученицей. Доктор Фрейд Как-то в докладе она упомянула пациентку, которая питала сильное сексуальное влечение к отцу. Эти слова были о себе. Анна признавалась, что не может противиться воле отца и испытывает от своей покорности наслаждение. У нее никогда не было семьи, нереализованные материнские чувства она сублимировала в занятия детским психоанализом.
Тяжкий недуг Фрейда до самой смерти был тайной, оберегаемой семьей и лечащим врачом. Ученый отпустил бороду и усы, чтобы закрыть шрамы от операций. Скрывая перемену голоса и проблемы с дикцией, он перестал выступать на публике. С пациентами общалась Анна. Замечал все верный пес чау-чау по кличке Жо-Фи — он чуял тяжелый запах больного и уползал в дальний угол. Но шел к Фрейду по первому зову.
